Мистические Истории

«Среди копателей бытует мнение, что нельзя собирать ломаные немецкие жетоны, т.к. ломаный жетон означает, что здесь лежит убитый солдат. Много про это рассказывать не буду, вы и сами можете прочитать в военной литературе, для чего нужны жетоны. Так вот. Сидели мы как-то на реконструкции у костра, байки травили. Ну народ поддал градуса и такое заливал, что на уши не натянешь, трезвые сидел только я и Дино (это такая кличка, сокращение от «динозавр», это потому, что он все время находит самые старые и попорченные вещи, ну удача у него такая). Ну я не пью из принципа, а Дино из за последствий (чуть палатку с людьми не поджег). Сидим мы, и слушаем байки, тут один из пьяных товарищей, басистым голосом перебив рассказчика говорит: «Дино, а помнишь, как с тобой фигня какая-то чудилась, ну когда ты ломаного нашел?» Ну я смотрю на Дино, а он аж вздрогнул. А мужик опять: «Ну расскажи народу, не жлобись!». Ну Дино помялся немного и начал заливать.

— Было дело, копали мы как-то под Харьковом и налетели на немецкое кладбище. Ну пацаны были неопытные, знали только, что взрывоопасные предметы тягать не стоит, а все остальное можно свободно собирать. Да не знали мы поверий, что нельзя ломаные жетоны брать. Ну а я взял, да и набрал целый пакетик. Пришел домой, разложил найденное добро по полкам в гараже, ну и пошел по своим делам. Вечером вернулся отец, дал мне по ушам за принесённый «мусор» и сказал, что мол выкинет всё это завтра днем. Ну я решил, что встану утром пораньше, и перепрячу. Наступал вечер, все готовились ко сну, т.к. мы жили в частном доме, то гараж был его частью, и спустившись от моей комнаты по лестнице вниз, повернув направо, мы оказывались в нём. Лёг я спать, уже задремал, как слышу шаги — будто кто-то в тяжелых, подкованных сапогах ходит, ну сквозь пелену сна, прикинул, что это отец там. На следующий день, я перепрятал свое добро к себе в комнату, но как же я потом об этом жалел.

Наступала ночь, все готовились ко сну, я лег, выключил свет. Проходит пара минут, я слышу что-то шуршит. Ну мало ли, что может шуршать в таком доме. Но шуршание не прекращается, такое чувство, будто кто-то водит рукой по металлу. Глаза потихоньку привыкают к темноте, и тут я понимаю, что на стуле сидит КТО-ТО, стул стоит напротив окна, поэтому силуэт хорошо виден. Меня сковал ужас, я не могу пошевелиться, ни крикнуть, ни пискнуть. Только смотрю, не моргаю, на ЭТО. А это нечто сидит, лицом в мою сторону, силуэт очень напоминает человека, могу предположить, что немецкого солдата. Тут он медленно встает, я слышу, как трется материя брюк о стул, поправляет оружие на плече, и уходит в темноту коридора, стуча по паркету подкованными сапогами. Я сидел в оцепенении до самого утра, не шевелясь, только изредка моргая, глядя на открытую дверь, за которой царила полнейшая тьма. И только с лучами солнца, я смог освободиться от этого состояния и рвануться к двери, чтоб закрыть её. Не дожидаясь, когда все проснуться, я быстро схватил кулек с жетонами, и побежал на немецкое кладбище и там его закопал. Больше такого не повторялось…»