Мистические Истории

ПУШКИН НА ТОМ СВЕТЕ (продиктована А. С. Пушкиным)

Ах, мой читатель благородный,
Прошло уж двести с лишним лет
С тех пор, как ваш поэт «народный»
Был матерью рожден на свет.
Твердят иные: жил он глупо,
Был бабник, пьяница и мот,
В картишки он, уставясь тупо,
Мог проиграться. Без забот,
Мол, жил, когда страдала
В нужде красавица-жена,
Что счастья с ним она не знала,
Но все же предана была.
Другие говорят, что женка
Была блудлива и хитра,
Ее роскошней одежонки
Не знал доныне град Петра.
А кто-то говорит уныло:
«Его забрали Небеса…
Тому виною царь постылый
И милой женушки краса».
Messieurs, Madame’s, на ваши враки
И вашу жалось мне плевать.
Я сам хотел дуэльной драки,
И был противник мне подстать:
Немножко глуп, но, что ж, неважно,
Зато кудряв, красив, как бог,
Не трус. Задирист и отважен,
Стрелять в туза вслепую мог.
«Я знаю, век уж мой измерян», –
Cказал когда-то мой герой…
О, старый добрый друг Евгений,
Ты тоже был храним Судьбой,
Пока капризница-фортуна
Не забрала свои права…
О чем, бишь, это право, я?

Пройдя земные все мытарства,
Прожил почти я сорок лет,
Познав и женское коварство,
И дружбы истинный совет,
Любовь и страсть, и счастья слезы,
И эти юношества грезы,
Когда в сени цветущих древ
Ласкал я милых сердцу дев.
Итак, любезный мой читатель,
Решил тряхнуть я стариной,
Боюсь, придирчивый издатель
Прочтет ли скромный opus мой?
Еще с времен «Гаврилиады»,
Когда я малость пошутил
И против Господа тирады
На Божий свет гулять пустил,
Я дал себе такой обет:
Когда отправлюсь на Тот Свет,
За все прощенья попрошу
И Гавриила умолю
На время оно отпустить,
Тебя, читатель, навестить.

С последним вздохом, что исторгнул
Я из своих уставших уст,
От страха я сначала дрогнул –
Наплыв каких-то странных чувств
Объял меня. Я осмотрелся.
Не изменилось ничего:
Никита у печурки грелся,
Но отчего-то у него
Тряслися руки, и слезинка
Катилась по его щеке,
Так вешним днем на солнце льдинка
Скользит, играя, на реке.
И женка, стоя на коленях,
Рыдала здесь у ног моих,
Огонь трещал в сухих поленьях…
Еще заметил я двоих,
И кто ж они? Сейчас, сейчас…
Владимир Даль и друг Данзас.

Увы, увы! Покинуть милых
Пришла мне вскорости пора.
Я слышал скрип полозьев стылых
И вой собаки со двора.
Потом ночная мгла объяла:
Крик, плач, шаги, молитва вслух…
И гробовая тишь настала,
Но мой мятежный легкий дух
Вспарил над хладною Невою,
Над непокорною главою
Владыки города. Народ
Стоял под Ним, разинув рот.
Ах, град Петров, любви творенье!
Ужель мне больше никогда
Не зреть дворцов столпотворенья,
Александрийского столпа?
И Ангела, что так покорно
Несет нам испытаний Крест?..
Не ново для российских мест,
А иногда и благотворно.
О, русский, дикий человек,
Привыкший коротать свой век,
Питаясь щедростью природы,
Меж тем, как страны и народы
Идут вперед, вперед туда…
Но я отвлекся, господа.
Эдема предо мной виденье.
Перед воротами в смиренье,
С глубокой думой на челе
Апостол Петр. И во сне
Не представлял себе такого!
Вокруг до боли все знакомо –
Такие же поля, леса
И голубые небеса.
Вот только вход в ворота Рая
Надежно заперт был ключом…
– Давно, давно уж жду тебя я!
Поговорим о том, о сем, –
Апостол начал речь свою,–
Тебя, приятель, узнаю.
При жизни ты шалил стихами,
И был, как помнится, поэт?
– Да…
Он взмахнул руками:
– Таким, как ты, здесь места нет!

Ни в чем ему не прекословля,
Я полетел скорей назад,
Ей-богу, райские условья
Не для меня. Я даже рад,
Что не попал, под стать святому,
Что изгнан из Эдема прочь,
Подобно пращуру младому,
Что был не в силах превозмочь
Порочной страсти пыл и трепет,
Лобзая грудь жены своей,
Под шум листвы, под речки лепет
Среди олив и тополей.

Но чу!.. незапный хруст раздался
– Я тоже ждал тебя, – признался
Шипящий глас, – и очень рад.
Добро пожаловать в МОЙ сад!
Я боле, друг, гостеприимен,
Мой интерес к тебе взаимен:
Когда-то ты меня почтил,
В твою поэму угодил
Слуга покорный. Было время,
Когда, бывало, ногу в стремя
Ты сунешь и летишь стрелой
Прочь от супруги молодой,
Ища забавы и утехи.
Тебе скажу (ради потехи),
Амуры мне твои известны,
И если быть, как ангел, честным –
Не осуждаю я тебя.
Супруга, дети, дом, семья –
Все это ведь не для поэта.
Послушай, пасмурная Лета
Возьмет нас всех. Удел один:
Рыданья, гроб, как в день родин
Купанье, новое белье…
Вдова рыдает. У нее
В лице не видно ни кровинки.
Все суета! Летят пылинки
Мгновений жизни, их – не счесть.
Не лучше ли себе завесть
Fleur d’amour, чтоб радость жизни,
Любуясь на ее красу,
Познать, терпя ее капризы,
Чем, как замшелый пень в лесу,
Сидеть в шлафроке у камина,
Внемля ворчаниям жены,
Иль теребить за ухо сына
За дурь. Не так ли, mon ami?

Так, так. Я в тайне был согласен,
Но все же мне не очень ясен
Мой страшный, мудрый vis-a-vis.
– Кто ты? Ответь мне! Говори!
– Поэмы я твоей герой
Взгляни сюда скорей, друг мой.
Ты узнаешь меня?
– Да, да.
– Поговорим с тобой тогда, –
Лукавый змий, смеясь, шепнул
И по стволу ко мне скользнул.

Разговорились мы. Ну что же?
Шипит, ползет. О, Боже мой!
Болтать с змеей – себе дороже:

Змий.
– Пойдем, пиит, пойдем со мной.
Зачем тебе сады Эдема,
И пенье райских соловьев?
Поверь, что праведников тема
Не для тебя. Лишь до краев
Наполни ты хмельную чашу,
Которой скрепим дружбу нашу…

Поэт.
– Оставь меня, о, змий лукавый,
Исчадье ада – отойди!

Змий.
– Вернись. За райскою заставой
Никто не ждет тебя. Иди.
Отсюда нет пути иного:
Ко мне, к Петру ли? Все равно.
До дома далеко родного,
Тебя и там не ждут давно.
Ты мыслишь, что одно мгновенье
Пробыл здесь? О, приятель, нет!
Тут, брат, всего лишь грез виденье,
А там прошло уж десять лет.
Твоя жена теперь в почете,
И замужем уж за другим,
О доме, о семье в заботе…

Поэт.
– А муж?

Змий.
– Она счастлива с ним.
Подумай: что тебе павлины,
Которых Петр развел в Раю?
Ты вспомни глас княжны Полины,
Да даже лучше я пою,
Чем эта старая кокетка
И птицы, о которых метко
Раз высказался сам Господь,
Заметив как-то, что их плоть
Красива втуне. Толку мало
От их хвоста. Как опахало
Годится разве лишь оно.
Но что дано, так уж дано.
Ах, Рай, скучнейшая картина!
Тебе уж скоро надоест
И нудных праведников лира,
И тишь, и громкий Благовест.
У нас же здесь стезя другая.
Во-первых…

…громко вдруг ругая
Свет Божий, ангелов, судьбу,
Мой змий скатился на траву.
И задрожали Небеса,
И яркой лентой полоса
Сбежала к древу, расколов
Его надвое. Я готов…
Был просто умереть от страха,
Намокла, аж, на мне рубаха,
Но мысль, что мертв я лет с десяток,
Согнала ужаса остаток.

А что же змий мой? Сам не свой
В траве свернулся он, долой
С него слетели спесь и дерзость.
– А-а, это ты? Куда же резвость
Девалась вмиг. До этих пор
Был оживленный разговор, –
Насмешливый громовый Глас
Из древа долетел до нас.
Змий в землю вжался что есть сил.
Сам белокурый Гавриил
Предстал пред нашими очами.
Трава не смялась – так весь он
И легок был и невесом.
– Изыди, адское творенье,
Лукавый враг заблудших душ,
В которых сеешь ты сомненья.
Изыди прочь!
Как слабый уж,
Змий развернулся и бесшумно
Уполз в расщелину меж скал.
Ему я вслед глядел в раздумье…
Смягчась, мне Гавриил сказал:
– Я прочитал твою поэму
И про любовь, и про измену.
Ты там затронул честь мою…
– Прости покорно. Я горю
От совести своей в огне,
Уж так сейчас неловко мне,
Что, как сквозь землю…
Гавриил
Задорно, звонко рассмеялся:
– Да ты, я вижу, растерялся
И поспешил мне дать ответ.
Ты глянь вокруг – земли здесь нет.
Я внемлил умному совету
И посмотрел по сторонам.
Увидел, впрямь: земли здесь нету,
И тверди нет, а тут и там
Все Небеса и Небеса…
И солнца гордая краса
Своею мощью поражает.
Там – белый облак пролетает,
Здесь – жаворонок песнь ведет…
О чем же так светло поет
Сей Божий птах?
– Твой блеск в очах
Красноречивей всяких слов, –
Коснувшись вдруг моих власов,
Сказал крылатый Похититель.–
Вот здесь теперь твоя обитель.
Средь хладных волн Страны Зефира,
Вдали от суетного мира,
Ты вечный обретешь покой.
– Благодарю.
– Ступай за мной.
Компанья тут тебе под стать.
Смотри сюда…
Собратьев рать
Возникла вдруг передо мною.
Вот этот, с клином бородою
И кротким взглядом – сам Шекспир!
Клянусь, с тех пор, как создан мир,
Навряд ли кто мог зреть такое!
А это кто? Кольцо златое,
Надменный взгляд холодных глаз,
Перо в руке, как напоказ,
Сшит черный бархатный жилет,
И томно тикает брегет,
Блестя цепочкой из кармана…
Lord Byron! Нет ли тут обмана?
А может, чудится все мне?
А вот, как будто бы во сне,
Мадам де Шталь проходит мимо…
Безделица. Совсем не диво.
От ветра платья край задрался,
Нос туфля мельком показался.
(Родители мои родные!)
Madame, а ножки-то – кривые!
А это кто? Одышка, тучность,
В лице – уныние и скучность…
Ну здесь не надо лишних слов –
Иван Андреевич Крылов!

– Мой мальчик, рад сердечной
встрече!
Ах, чуть остался незамечен
Отец мой крестный, добрый барин,
Пиит придворный – Г. Державин.

Я б много мог перечислять,
Но не хочу вас утомлять
Сем впечатленьем. Право слово,
Что для меня, конечно, ново,
Для вас же – дичь и ерунда.
Вернемся к Гавриилу… Да,
Конечно, я не ждал такого,
Покинув мир земных забот
И разных суетных хлопот,
Но голос спутника младого
Мои виденья перебил:
– Я передать чуть не забыл
Сию бумагу. Вот она,
Тебе от Господа дана.
«Об отпущении грехов», –
Я быстро свиток прочитал,
От счастья чуть не зарыдал.

А Гавриил взмахнул крылами,
Благословля меня, исчез…
Средь славных шулеров, повес,
Искателей любви бездумных,
Бродяг, кокеток слабоумных
Я чаял Истину найти,
Но только стоило войти
Мне в залы, модные салоны,
Поклонниц шумная толпа
Все: жу-жу-жу, да ха-ха-ха.
«Ах, нынче вы, конечно, в моде!»
«А я волнуюсь о погоде,
Вы, знаете, весь этот день
Меня замучила мигрень».
Все: жу-жу-жу, да хи-хи-хи.
«А мне напишете стихи
В альбом? Кузина Клара,
Узнав, погибнет от удара».
В соседней комнате – игра
От вечера и до утра.
То бридж, то штос, то преферанс…
В глазах рябит. Тузов пасьянс
Притягивает и ума лишает.
«Мой зять недавно лишь играет,
А вот, поди ж ты, фору дал
И банк он игровой сорвал».
«Давно ль?»
«Да давеча, поди».
«Везет же людям!»
«Погоди.
Кого ты слушаешь, приятель!
Я удивляюсь, как Создатель
Лгуну такому не воздаст?
Вот, право, пули лить горазд!»
А в зале – танцы, суматоха,
И снова – сплетни, ахи, вздохи.
Как надоело все! Домой
Спешу, но ангел мой,
Младая женка осерчала:
– В девицах сидя я скучала,
Хочу веселья, развлеченья…
Какое это же мученье
Быть замужем за стариком,
Мечтающему лишь о том,
Как побыстрей домой поспеть,
Поесть, попить и захрапеть.

Бегу в деревню. Тихо там,
И по крутым речным брегам
Растет камыш, и гуси топчут
Траву и что-то там лопочут.
Кричат, дурачась, ребятишки,
А я пописываю книжки,
Скучаю, думаю, грущу.
Иной же раз слезу пущу
Под песнь, что от земли вдали
Поют, прощаясь, журавли.
А в сумерках, покрытых мглой,
Я вспоминаю образ твой…
Коварна Истина, она
Для всех не может быть одна.
Поэма кончилась. Ура!
Прощаться нам пришла пора,
А, впрочем, может, до свиданья,
Земли не вечные созданья?
Да, до свиданья, господа,
Надеюсь, свидимся когда.
Но, не надеясь на ответ,
Прощальный шлю вам всем привет,
Тебе, поклонник молчаливый,
Делец и франт велеречивый,
Тебе, чиновник и поэт,
Тебе, кто может быть одет
В одежду русскую простую…
Ах, Боже мой, как я тоскую
По милым сердцу моему
Лесам, полям, всему тому,
Что с жизнью я земной оставил…
Не поступлю противу правил
И попрощаюсь с теми я,
О ком забыл еще, друзья.
Прощайте, строгие матроны,
И ваши смирные мужья,
Семьи негласные бароны,
А между тем, поверьте, я
Немало повидал такого
В семейных дружеских кругах,
Когда супруг, неся оковы
Любви и брака, был в руках
Своей дражайшей половины,
Каких-нибудь Полин, Алины
Annette, Марии… Ах, любовь,
Из нас ты делаешь ослов!
Прощайте, милые созданья,
Увы, уж мне не суждено
Познать l’amour и пыл лобзанья,
Увы, увы! Но все равно
Всех вас я к сердцу прижимаю,
В любви безгрешной заверяю.

Девицы-душки, как жестоко
Витать средь звезд от вас далеко,
Но что поделаешь, как быть?
Ведь Лету мне не переплыть.
Пора, пора пришла проститься…
Как надоело мне поститься
Без дам, без дружеской пирушки!..
Прощайте.
Александр Пушкин.
Текст принят Эллиной Глазуновой 23-29 августа 2002 г. (Волгоград)