Поиск по сайту
Реклама
Топ историй за месяц
Топ 10 историй
Самые читаемые истории
  • О блоге - 12 921 просмотров
  • Пиковая Дама - 2 639 333 просмотров
  • Кровавая Мэри - 163 569 просмотров
  • Реальный случай в метро - 159 930 просмотров
  • Ожившая невеста - 96 380 просмотров
  • Младенец в морге - 92 983 просмотров
  • Кукла с кладбища - 87 610 просмотров
  • Попутчики в электричке - 79 933 просмотров
  • Случайные связи - 67 550 просмотров
  • Дом возле кладбища. - 67 327 просмотров
  • За дверью - 66 402 просмотров
Рекламный блок
Голосовалка

Нужен чат?

Результаты

Загрузка ... Загрузка ...
Свежие комментарии

PostHeaderIcon ГРАНЬ

Пролог
«Существует промежуточная область, определенная пограничная полоса, занятая теми состояниями и формами, которые не могут быть отнесены ни к болезни, ни тем более, к здоровью».П. Б. Ганнушкин

В последнее время мучает бессонница. Как врач со стажем, я могу объяснить её причины. Могу даже назначить себе необходимые медикаменты… Не хочу. Не хочу, потому что те воспоминания, которые приходят по ночам, окрашивают мою монотонную, размеренную жизнь особыми красками. Кажется, что именно здесь и сейчас смогу наконец-то понять, что же есть истина…

Моя память безмерна и нелогична. Не помню, что было вчера, зато хорошо помню события двадцатилетней давности. Например, практику. Тогда мы, окрылённые молодые люди, верили, что способны перевернуть мир. Но именно там получили щелчок по носу или пощёчину — можно назвать это как угодно.
Люди, годами живущие в психиатрической больнице, со своими сложными, необычными характерами… Они были разные, но одновременно и схожи — так, как это бывает, скажем, у людей из одной семьи. Доверчивый, беззащитный взгляд, как у ребёнка, робкая, полумесяцем, улыбка. Своими «болевыми точками» они были направленны, казалось, на всё человечество. Такого многообразия человеческих типов невозможно было встретить больше нигде. Соблазн заглянуть в их внутренний мир был велик, но эти люди носили много масок, дабы сохранить своё лицо….

На практике нашей группе выпало работать с так называемыми пограничными личностями. Люди с таким расстройством отличаются нестабильными самооценкой, настроением и поведением. Практически у всех это расстройство проявилось в ранней молодости. Отношение к окружающим было противоречиво, оно определялось ожиданиями безграничной преданности и любви. Но разве мы, обычные люди, не ждём того же самого? Однако, у пациентов окружающие люди воспринимались без оттенков, в черно-белых тонах. Они тянулись к каждому новому человеку, как тянутся дети из детских домов — к потенциальным родителям.Они могли безгранично поверить любому… Даже было немного боязно проявлять вообще какие-либо эмоции,потому что когда появлялся страх потери человека, проявляющего свою заботу, поведение больных резко менялось. Они впадали в неадекватный и сильный гнев, который сопровождался резким изменением восприятия событий, самих себя и окружающих. Это изменение характеризовалось переходом от белого — к черному, от любви — к ненависти, и наоборот, но никогда — к нейтральному отношению. Эти люди часто испытывали одиночество и, как следствие, задавались вопросом, а зачем они вообще существуют ? Сам собой напрашивался вопрос — а если бы их любили? Возможно, их жизнь прошла бы в совершенно ином ключе… Какая всё-таки тонкая грань между нормой и болезнью… Где та середина, где мы — нормальны? Или нормальны те, кто в четырёх стенах, за решётками? Очень хочется написать об этом книжку. Ведь ещё известный немецкий психиатр О. Буйке говорил, что «Один хороший художник может дать больше, чем десять плохих психиатров».
Ночью приходят очень хорошие мысли и поэтому я не борюсь с бессонницей. Очень хочется перевернуть мир.

Лет десять тому назад.
…Осень.Тихая,спокойная,задумчивая.Именно больше -задумчивая!Денёк пасмурный,сонливый,на размышления о вечном наводит,оттого,наверное,на работе находиться ещё тягостнее,нежели обычно.
Павел Константинович встряхнулся.
Потянулся,поправил халат,очки,оглядел стол.Всё в порядке,всё по своим местам.Был у него пунктик такой.Чуть ли не параноидальный: разложить всё по линеечке,строго,идеально.Порядок сам по себе умиротворял,выравнивал восприятие окружающей реальности до чёткости!И служил,соответственно,своеобразной защитой,панцирем от лишних и не нужных потрясений.
Сегодня очередная беседа с одним прелюбопытнейшим субъектом.Эти встречи вносили до того неповторимое разнообразие в общий устоявшийся профессиональный фон,который уже,скорее,походил на монотонный гул нудно тянущегося конвейера,что напоминали ему яркие хлопки фейерверка в разгар скучнейшей лекции! И Павел невольно ловил себя на том,что ожидал новой беседы как нечаянного подарка.

«Папка №9.
Пациент Кирилл.28 лет.Щупловатого телосложения,несколько неформален на вид:волосы до плеч с сальным блеском,потертые джинсы,джемпера меняются только по цвету,но стиль стабильно неизменен.Нос горбинкой,худощавое лицо,редкая щетина.Одним словом,молодой человек явно не заморачивался производимым на соплеменников впечатлением.Словом,индивид!
Со стороны могло бы показаться,что этот человек,послушно являющийся на сеансы,приходит просто посидеть за компанию.Ни тебе эмоций.Ни заинтересованности в собеседнике. Смотрит куда-то мимо,отрешенно,погружённый в себя по самую перхоть на макушке…»
При первой встрече, доктор понял, что Кирилл чувствует безнадежную пустоту.
Тот поначалу устремился к Павлу Константиновичу в надежде, что встреча с этим человеком заполнит тот огромный вакуум, который он в себе ощущал. Кирилл испытывал почти параноидальное чувство отверженности, изгнания. Он ощущал себя человеком, случайно совершившим аварийную высадку на чужой планете. И всё время ждал, когда можно будет вернуться назад, туда, далеко, в свой, уже ставший привычным, мир. Кирилл находился где-то на грани…Павлу предстояло выяснить — где именно… За кажущимся безразличием скрывались перепады настроения, однако Павел полагал, что Кирилл всё же имел достаточно ровное чувство реальности, что и позволило ему устоять в том,столь не привычном для городского юноше мире.В мире дикой природы.
О том,что Кирилл не готовится покинуть эту,настоящую реальность в любую же секунду,напоминала лишь его манера теребить манжет то одного,то другого рукава.Говорит ровно,спокойно,тускло,а тонкие пальцы продолжают тревожить безвкусное хозяйское одеяние.
-Как Ваши дела,Кирилл?Может быть,что-то случилось исключительного за эту неделю?С нашей последней встречи…Или было что-то такое,о чём Вы глубоко задумались? — Павел давно перенял у пациента манеру поведения в разговоре,чтобы общение проходило на общей волне.Голос психиатра звучал несколько равнодушно и безучастно,но вот пытливый взгляд,который он то и дело гасил за толстыми стёклами очков,выдавал в нём крайнюю заинтересованность.
Словно не расслышав вопроса,молодой человек смотрел мимо доктора в чуть приоткрытое,идеально чистое окно.Отопление в этом году включили как обычно,но,в виду теплой ещё погоды это было явно ни к чему.Свежие потоки воздуха разбавляли духоту кабинета приятными струями прохлады.
Вдруг в пациенте словно что-то включилось.До этого момента,ссутулившийся и тихий,он плавно выпрямился,потер устало переносицу,со вздохом произнёс:
-Как Вы мне надоели,доктор!
«Вот так так! — поразился психиатр такой разительной перемене,-Посмотрим,посмотрим!..Весьма любопытно…» И уже вслух:
-Отчего же,любезный?Вам сеансы надоели или,всё таки,именно моя персона?Желаете сменить специалиста,может?
Кирилл вновь проигнорировал вопросы.
Глядя в окно на кружащиеся листья,он думал о том,как бы было здорово прогуляться сейчас босиком по этому мягкому шуршащему ковру!И чтобы листья щекотали голые ступни,и было наплевать,что о нём думают прохожие.
Идти,никуда не спеша,вдыхая полной грудью прелый осенний воздух и не думать ни о чём.. Шаг,другой.Листья,мелкие веточки хрустят под пальцами.Ещё шаг.Ещё…
Память,снова ты за своё?
Реальность окружающего мира,покачнувшись,дала крен.И,как будто скользя по асфальту осенней аллеи,разгоняя опавшую листву,сознание заскользило куда-то в пучину открывающейся бездны,погружая человека в прошлое,его далёкое Не-здесь…
Вот нога опускается на чуть влажную от недавнего дождя хвою.На ослепительно-пёстрый мягчайший мох.Слишком шумный для первозданной тишины горожанин,напугал кого-то мелкого и невидимого глазу.Зашуршав,желтеющая уже трава выдала путь ускользающего от человека Невидимки. Кирилл поднял голову,сощурившись от света.Здесь,внизу,было тенисто и серо,а вверх смотришь- ослепительно яркое синее небо! И сосны кругом,стеной.Смотришь ты с земли как из колодца,и сердце заходится от того,какой ты сам сейчас маленький,ничтожный просто!Здорово — непередаваемо.
-Э-хэээй!
Эхо по округе раскатилось вибрирующими кругами- как от камня,вдруг упавшего в зеркальную гладь озёрной воды.Но не напугало никого,а лишь дополнило голос живой тайги.
-Чего орёшь?- и сосновая шишка в самый затылок!
-Эй!Не кидайся!- еле увернулся от следующего «снаряда»,-Хорош,говорю!
Федя смеётся и высыпает горсть шишек под ноги.
-Всех медведей соберешь своими воплями!-улыбка шире ушей,борода вся в иголках.
-Ты где был?
-Силки ставил.Глядишь,зайчишка какой попадёт.Что на обед?
-Вчерашний улов!Уха и..ну,и пожарил там остатки..Штук пяток будет.
-Понятно.Ну,айда,сосед,пожрём.
-Айда!- слово,которому научил этот здоровый бородатый бугай с серьёзным,даже суровым взглядом.
Впрочем,эти глаза чаще смеялись.Это если присмотреться.Но в целом,вид не шуточный.Ручищи,кулачищи- во!- с детскую голову.И когда познакомились,Фёдор окрестил напарника Кирей,а себя,смеясь,Лютым назвал.
-Почему Лютый-то?-спросил тогда Кирилл.И внутренне поёжился.
-Да со школы ещё.Пацаны прозвище дали.Я ж Литвинов!Но как-то они меня в шкафу заперли.На географии…Я спрятался,пошутить хотел,мол,нет Литвинова сегодня в классе…А они заперли!Училка приходит,весь класс ей -«Здра-астье,Нинванна!»,а я из шкафа с картами и глобусами рвусь.Смеху было…Но я тогда после уроков долго по одному вылавливал дружбанов-то своих да пендюлей раздавал.Так Лютым и прозвали!
Посмеялись,школу вспоминая,за удачную охоту хряпнули.Потому как только на удачу и природу им предстояло уповать ещё долгое время.Кирилл после третьей уже языком стал плохо управлять,а Феде хоть бы хны!Как капли от насморка закапал…
С пьяной улыбкой Киря наблюдал как друг с аппетитом уплетает его стряпню — лучший комплимент его не самому выдающемуся кулинарному таланту. Наклонившись к тарелке,Федя старательно работал ложкой,и,если бы её не было,он,пожалуй,так бы и хлебал из миски.По-собачьи.
Киря смотрел и думал о том,что на самом деле,человеку не так уж много и нужно! И без лишних благ цивилизации: всяких там фуагра и марцепанов,джакузи и спа-салонов.Достаточно,например,свежей ухи с сухарями,ввиду того,что свежий хлеб съеден уже пару недель назад..
Мысли о роли комфорта стремительно улетучились когда Фёдор,поперхнувшись,замер. Его лицо над самой тарелкой,напряженно замершая фигура встревожили Кирилла.
-Ты в порядке?-спросил он,внимательно вглядываясь в напарника.
Тот вдруг резко выпрямился,и Кирилл в ужасе отпрянул: на него смотрели,не мигая,абсолютно черные,все в кровавых прожилках дикие глаза.Непередаваемая гримаса злобы и хищного,животного желания убивать настолько исказили ещё минуту назад знакомое лицо,что сейчас это чудовище невозможно было узнать. Посеревшая,слезающая чешуйками кожа,кровяные дёсны,выпирающие острые зубы!Безумным взглядом Киря уставился на напарника,глядя,как шевелятся его почерневшие,растресканные губы,роняя мутную слюну в тарелку,и рычат:
-Кири-иилл.. Кирилл!..
-Кирилл!-голос доктора заставил встряхнуться. Павел Константинович с любопытством заглядывал в самые глаза,тряся пациента за плечо.

Доктор прекрасно помнил эти рассказы.Ещё бы не помнить,ведь по ним он и составлял общую картину всего того,что могло повлиять на парня,на его общее состояние.Состояние его нервного равновесия,на его взгляды.Павел Константинович записывал беседы,делал пометки,выделяя кажущиеся значимыми моменты. Он пытался сложить из своих записей, как из мозаики, целостную картину, но всякий раз какого- то пазла не хватало… Чего- то не хватало… Кажется, вот сегодня, при очередной беседе, наконец-то попадёт последний кусочек в его руки… Впрочем, одно Павел Константинович понял абсолютно точно — родители Кирилла получали огромное удовлетворение от его зависимости от них. Они не поощряли в нём развитие особого чувства Я,необдуманно критикуя за робкие попытки проявления индивидуальности и самостоятельности. В результате ребенок так и не научился быть полностью независимым от мнения окружающих. У Кирилла не было друзей — он боялся того, что они его покинут. Ему казалось, что другие отвергают его и он отвергал себя, прибегая к самонаказанию или самоувечью.
Именно стремясь к самостоятельности и желая «стать настоящей личностью», Кирилл когда-то всерьёз был увлечён материалами о природе,о выживании человека в естественной среде.Читал,смотрел,обсуждал.В этих обсуждениях пересёкся с Фёдором Литвиновым.Так общий интерес,увлечение свели и сдружили их.Однажды,решив испытать свои силы,а заодно отдохнуть от цивилизации,эти двое бросят работу,квартиры и,закупившись всем необходимым для первого обустройства в дикой природе,уедут в тайгу.Более знакомый с географической широтой и климатом омичанин Фёдор и субтильный петербуржец Кирилл.

Неумолимое время поторапливало робинзонов.Кроме того,что каждый день нужно было заботиться о пропитании,не трогая неустанно пополняемые запасы,думать необходимо было и о перспективе.За богатой на дары осенью невозмутимой твёрдой походкой следовала суровая в здешних местах зима. Поселенцы напилили дров: колоть объёмные сосновые и лиственные чурбаки легче и проще на морозе,тода от них со звонким треском отлетают поленья как кусочки сахара под щипцами… Зимовье утеплили,щедро насыпав земли на стены так,что со стороны изба похожа стала на черный холм.Впрочем,осыпающаяся листва и хвоя скоро сровняли окрас с общим пёстрым фоном окружающего леса. Потолок укрыли мхом и замазали глиной,перестелили крышу новой корой. От подновленной печурки тепло шло ровно,гладко,и через пару дней жилище просохло окончательно.Даже кое-где на свежих бревнах вытопило пахучую янтарную смолу.Подремонтированная таким образом хибарка должна была укрыть постояльцев не только от дождя,но и от стужи.
…Вспоминая таёжные будни, Кирилл преображался, он словно становился другим человеком.Тогда,там — всё имело смысл,наполненность,важность! Взгляд его прояснялся, в нём появлялась уверенность, твёрдость. Худенький парнишка сам, казалось, приобретал важность,уверенность,явно становясь другим человеком: неопрятные волосы не казались такими уж неопрятными, даже старенький свитер оказывался к месту. Но таким Кирилл оставался только до определённого момента. Как только он доходил в своих рассказах до той трагичной ночи, снова менялся: страх, дикий, животный, панический накатывал волной — до дрожи в коленях, до липких ладоней! И доктор ощущал это собственной кожей…В Кирилле словно дремал до поры до времени иной, не известный ни ему самому, ни доктору, человек. И с этим неизвестным нельзя было бороться, пока он не покидал тела Кирилла и тот снова превращался в субтильного, тихого юношу с безучастным взглядом, пришедшим, казалось, посидеть за компанию. Что творится с парнем? Увы,доктор понять не мог. На раздвоение личности это не тянуло. Но диагностировали пограничное состояние. На какой же из граней он оказывался в эти его панические моменты? Доктор не знал. И тем интереснее был для него данный пациент — его неуловимость тревожила, что-то напоминала. Что-то не ясное.Как давно забытый аромат… При каждой встрече рассказы Кирилла дарили доктору всё новые ощущения. Это были ощущения учёного перед важным открытием или ощущения автора, который вот-вот допишет желанную книгу…Но что-то ускользало…
» Была уже середина ноября.Погода испортилась. Вот уж где «разверзлись хляби небесные «,так это здесь.Дожди,непрестанно поливая землю,не прекращались,кажется,ни на минуту,лишь ослабевали ненадолго.Пропитанные влагой,земля и воздух с наступлением сумерек начинали источать прелый запах грибов,а зябкий холод пронизывал каждую клетку живой плоти.Люди кутались в одеяла и теплую одежду, звери — в свои шкуры,но тоска во взглядах на небо была одинаковой.»
Напарники ввалились в избушку,с облегчением сбросили тяжелые от влаги ватники,сапоги.Подбросив в каменку дров,Фёдор стал снимать почти мокрую одежду и вешать на растянутую под потолком верёвку.
— Что сидишь?Сушись скорее.Простыть хочешь?Это для нас роскошь!
Безвольный и размякший Киря словно проснулся,задвигался.
— Ни рук,ни ног не чувствую,- пожаловался он.- Как ватный…
— Пройдёт.Сейчас чаёк вскипятим,отогреемся…
Молча ужинали в этот вечер.Молча отправились по лежанкам.
Блики огня от печи — всё освещение в тёмной избушке,и в этом фантастичном свете танцуют тени,вспыхивают в ответ короткими маячками металлические бока чайника,кружек,стекло маленького окошка.Федя слушал спокойное дыхание приятеля и лениво утирал со лба капли воды от висящего прямо над ним не просохшего ещё ватника.Решив,что так заснуть не удастся,нехотя поднялся,стянул ватник,небрежно набросил его на вбитый в бревно гвоздь. «К утру высохнет!Тепло ведь…Должен высохнуть.» Лёг и вскорости крепко заснул.
На следующий день решили никуда не ходить.Дождь не прекращался,мышцы ныли,Федя кряхтел от ломоты в пояснице.Стало быть,решено — выходной.Один день отдыха не сильно повлияет на сборы провизии.Тем более,что нужно переработать уже собранное и пойманное. Шиповник,бруснику,грибы — перемыть,это на сушку.Нескольких,словно случайно попавшихся в сетку карасиков можно будет просто завялить.Кирилл нашел лещину,эти орешки и на печке дойдут.Словом,скучать не придётся. Про влажный свой ватник Фёдор попросту позабыл,поплатившись за свою небрежность уже на следующий день.
Когда,сразу после завтрака,стали собираться,Федя взялся за одежду и неожиданно поморщился.Почти полностью изнанка ватника и часть стены под ним были покрыты розоватым налетом,который,потревоженный,выпустил невесомое облачко.Стоявший рядом Кирилл вопросительно взглянул на товарища, и тот недовольно нахмурился.Потому как именно Федя проводил чаще нравоучительные и несколько занудные лекции о пользе порядка и бережливого отношения к вещам.Иногда мог и шутливый подзатыльник отвесить за халатность и неаккуратность.И вот пожалуйста,такой конфуз!Как говорится,и на старуху..Бывает.
Лютый как следует встряхнул ватник,заставив Кирилла несколько раз чихнуть.Розовая пыль теперь обильно витала в воздухе.
— Надо было на улицу выйти!- упрекнул Киря,теребя зудящий нос.
— Под дождь?- засомневался Федя.
— Ну не знаю.Кажется,пропала вещь.
— Отстирается,-отмахнулся Лютый,одеваясь.
— Запах такой..Чувствуешь? Приятный даже.И какую-то специю напоминает.. Эх,сейчас бы разных приправок нам! А то надоедает одно и тоже..
— Приправок,- усмехнувшись,передразнил Федя,привычно приступая к новой лекции,- Без приправок обойдёшься,гурман! Для выживания это не самая необходимая вещь.
— Сухая одежда — необходимая вещь!- съязвил Киря и замолк от резко натянутой до самого подбородка шапки.
— Будет он меня ещё учить,мелюзга,- засмеялся Федя,выталкивая товарища на улицу.
Кирилл улыбался,погружённый в воспоминания,и Павел Константинович тоже улыбался невольно,прочувствовав то,нужное настроение рассказчика.Было понятно,что освобождённый от многих забот города ,общества,молодой человек отдыхал душой там,среди природы. Наверное,даже скучал по тому времени,но почему-то не хотел признаться.Или же- боялся и подумать о возвращении.
Как,пожалуй,и в привычной жизни,время здесь то текло неспешно,тягучей патокой,ленивым туманом скользило над дышащей паром землёй,то,наоборот- стремительно проносилось с резким порывом,вздымая лесной сор и листья.Сколько прошло дней?Какой сейчас месяц?Об этом могли лишь подсказать выпавший снег и первые морозцы,да календарь,прихваченный Федей из дома.Но именно календарь,где раньше стабильно и аккуратно зачеркивались дни,заставил Кирилла нечаянно обратить внимание на своего напарника.Тот всё чаще угрюмо смотрел в маленькое окошко либо на огонь печи,его простая и открытая улыбка всё реже расправляла спутавшуюся бороду.Оставшись без ежедневного ухода,федина борода потеряла свой привычный лоск и горделивый вид,волосы опустились на уши,лоб,перечерченный глубокой морщиной. Всё чаще Лютый не обращал внимания на попытки приятеля поговорить по душам,а приглашения посмеяться над весёлыми случаями и шутками гасли сами по себе. Кирилл забеспокоился.Чувство защищённости сменилось лёгкой тревогой,сон приходил уже не так быстро как это было ещё недавно и был уже не таким крепким.Может быть,оттого и вернулись мигрени,про которые Кирилл практически уже позабыл.Словом,ставший уже привычным,их жизненный уклад давал трещину,и если не принять срочные меры,то мог так и расползтись по швам.
Кирилл задумался.На его осторожные,наводящие вопросы напарник или отмалчивался,или хмыкал так,будто спрашивали его о какой-то нелепости.Уныние на лице товарища отныне поселилось так же надёжно,как,например,то разросшееся пятно розовой плесени на стене,у изголовья его лежанки.Поняв,что жизнь в зимовье несколько скучновата,парень сделал вывод,что им просто необходим праздник.А поскольку русскому мужику для праздника требуется не только гармонь и общество,но и хороший хмельной напиток,в коем наблюдался несомненный дефицит,Кирилл решил приготовить алкоголь сам.Заприметив как-то среди брусничных запасов сладкий запах брожения,Киря тогда вывалил из небольшого деревяного бочонка все ягоды на предварительно расстеленную тряпку.Оказалось,что не совсем просохшие ягоды на дне слиплись,покрылись налётом.Теперь дух браги ещё явственнее бил по обонянию.Так и не придумав,что можно сделать с этим добром,Кирилл оставил всё как есть,а сейчас эта закваска оказалась как нельзя кстати.Пока его сумрачный товарищ в невозмутимом своём равнодушии рассматривал потолок,Кирилл оделся,и прихватив котелок,отправился в лес. Присыпанные снежком знакомые тропки быстро привели его к нужному месту.Здесь среди замшелых кочек и трухлявых пней тут и там выглядывали броскими огоньками невысокие брусничные кустики.И чем дальше — тем гуще. Увлечённый своей охотой,неопытный и наивный,парень потерял бдительность. Когда котелок был полон,Киря засобирался обратно- сереющее небо напомнило о приближении сумерек. Парень,срезая дорогу,пошел не уже знакомым путем,а практически напролом,сам не заметив,как провалился в топь.Он как будто вдруг потерял опору под ногами,и погрузился в какую-то яму,где воздух почему-то был густым как кисель.То,что это не воздух,он понял не сразу.Лишь когда ощутил холод от стылой каши вокруг него.Не веря в происходящее,попробовал пошевелиться и с ужасом понял,что выбраться будет не так просто…
Паника.То предательское чувство,от которого мозг перестает трезво оценивать ситуации и возможности,а тело начинает стремительно слабеть.Когда время теряет значимость как понятие.Когда сама окружающая реальность теряет очертания. Успокаивая себя,Кирилл отдышался и постарался без суеты и спешки,постепенно подтянуть ставшее таким тяжелым тело к краю трясины,присыпанному снегом.Снег,такой чистый,тёплый,он-то и скрыл от глаз этот омут,устроив человеку ловушку…
Хватался человек за траву и мох,рвал клочьями,а твердой земли так и не найти!Закричал отчаянно,страшно так:
-Федя-аа!- и только эхо насмешкой в ответ.Кричи не кричи,а не услышат тебя.Никого вокруг.
Когда руки уже стали уставать,а злые солёные слёзы выедали глаза,пальцы нащупали что-то скользкое,но твёрдое и вцепились отчаянно…Корень трещал,но держал.Кирька выбился из сил,пока выполз,лежал на спине и плакал уже облегченно,без стеснения,и не знал — то ли бога благодарить,то ли себя,а то ли нечисть болотную за своё спасение.
Злиться на кого-то или что-то уже не было ни смысла,ни сил.Кирилл вошел в зимовье,опустился тут же у порога,поставив злосчастный почти полный котелок рядом. До того уткнувшийся чуть не носом в стену,напарник обернулся:
— Дверь закрой…- и сколько было в голосе раздражения,сколько неожиданной злости во взгляде — в том Кирилл разбираться не собирался.Но в память врезалось это недовольное выражение,нездоровый блеск федькиных глаз и всклокоченная борода со следами розоватой пыли…

…Фёдор порывисто встал,заходил по избушке,судорожно почёсывая то бороду,то шевелюру.Его размашистому шагу тут особо и не разгуляться,всего-то два метра вширь да поперёк,и он как будто всякий раз с новым разворотом натыкался на невидимую преграду и недоуменно поворачивал снова.Смотреть на такое было трудно.
— Федь,а Федь..,- вдохнув поглубже,решился Киря.- Ну,чего это ты,а? Ну,хочешь бражки?..
Лютый замер,повернувшись на голос,посмотрел на парня словно впервые,и его глаза постепенно обрели осмысленность.Не дожидаясь,когда вопрос таки дойдёт до сознания друга,Киря бросился под лежак,быстро нащупал замотанную в тряпьё банку,выволок наружу.Дрожащими в нетерпении руками,он аккуратно поставил банку на стол,размотал тряпки,импровизированную крышку.
По маленькой избушке начал разливаться винный сладкий аромат.Медленно,будто не веря глазам своим,Лютый приблизился к столу,склонился к банке и жадно,досыта втянул воздух.Наконец,обхватил мутноватые стеклянные бока,поднёс ко рту,осторожно сделал глоток.Точнее,пригубил.Недоверчиво тряхнув кудлатой своей башкой,сделал ещё глоток.
Скривившись,поставил банку обратно,так же медленно повернулся к ожидавшему вердикта напарнику и выдохнул вдруг резко,в самое лицо:
-Кислятина.
-Как «кислятина»?- растерялся Киря.Схватив банку,собирался было попробовать и сам,но та выскочила из рук,выбитая Лютым,и разлетелась в стекляно-кровавую кашу,ударившись об жердяной пол.
-Кислятина.Кислятина…Кислятина!- рычал Лютый,нависая над обалдевшим и сжавшимся пареньком,- Ки-сля-ти-на!
Схватив Кирьку за плечи,Лютый бешеными глазами буравил побледневшего друга,тряс его,чуть не подняв над полом и шипел свою «кислятину»,словно перед ним сейчас и находилось то самое,живое воплощение Кислятины.
В последний раз мотнув парня,Лютый отпихнул его от себя так,что тот,не удержавшись,упал спиной назад,больно ударившись затылком об что-то твёрдое.Боль тут же потухла вместе с сознанием,и Киря отключился.
Он очнулся от холода.Когда происходящее стало доходить до него,отдаваясь в гудящей голове тошнотворной болью,Киря охнул.В слабом свете угасающих углей он рассмотрел снежинки,которые кружил задувающий в открытую дверь ветер.
Киря выбежал,одеваясь на ходу,в клокочущее,свистящее пространство,состоящее из смазанных оттенков чёрного и серого.Иначе сейчас невозможно было описать то,что творилось вокруг.Ни неба,ни земли не разглядеть за снежной,едва-едва освещённой скудным светом от открытой двери,стеной.Шелестели,скрипели,трещали вокруг невидимые сосны и лиственницы,выл ветер,и в этой какофонии обезумевшей стихии зов человека растворялся бессильным шёпотом,как упавшая дождинка — в бескрайнем океане.
Человек тщетно всматривался в темноту и метель,надорвав горло до сиплого хрипения.Что можно было разглядеть там,чуть далее трёх шагов,когда пальцев протянутой руки не различить за колючим снегом?! Он обессиленно упал на колени,пытаясь чуть ли не на ощупь отыскать хотя бы намёк на следы друга.Но снежный покров,казалось,был сейчас настолько подвижным,будто бы ожила сама земля,отряхивая с себя малейшие морщинки и следы.Вымотанный и потерянный,Кирилл вернулся в зимовье,прикрыв дверь и,зарывшись в подушку,набитую мхом,по-детски разрыдался.
Короток зимний день.Но даже сейчас время растянулось в раздумьях и тяжких муках. Кирилл и сам прекрасно понимал,что его вины нет в том,что стряслось с напарником.Но логика служила слабым утешением,тогда как совесть не давала покоя,разрастаясь в душе так же обильно, как это пятно красноватой плесени — на брёвнах зимовья.
Под вечер третьего дня,когда пурга улеглась и воцарилась морозная тишина,парень непослушными пальцами зажег свечу.Пару минут назад он только вошел с мороза — колол трескавшиеся как переспелые орехи лиственные плахи.Даже в теплых рукавицах пальцы мёрзли и теперь почти не гнулись. Подбросив в огонь дров,Киря откинулся около печи,закрыл глаза.И словно бы задремал.Сложно ему было понять себя в этот момент.Но вздрогнул,когда сквозь лёгкий треск огня до его слуха донёсся хруст снежного наста под чьими-то осторожными шагами.Киря даже задержал дыхание,напрягая слух и боясь пошевелиться.Ему казалось,что даже слабейший шорох одежды спугнет этот неожиданный звук шагов.Он вслушивался,но ничего не происходило.Так же размеренно гудел огонь в печи,чуть потрескивала прозрачная от света свечка…Значит,показалось…Киря подошел к окошку.Этот маленький просвет в стене (всего-то,может,голова пролезет) был скорее символичен,нежели функционален,света давал мало,но открывал обзор на просеку.По этой просеке отшельники и добрели впервые до заброшенной избушки. Обычно,чтобы ещё больше сэкономить тепло,окошко затыкали подушкой из разной ветоши.И сейчас Кирилл привычно собирался закрыть оконную нишу.Не зная,зачем — наклонился,вглядываясь в сумерки за стеклом.
Его глаза встретились в другими глазами. Застывшими и безжизненными,поблёскивавшими ледяной коркой и пронизаные сеткой почерневших сосудов.Кирилл оторопело разглядывал бледное лицо,полуприкрытое сосульками знакомой бороды- рыжей,почти красной,с комьями колючего инея.Не веря себе,парень чуть ли не носом прижался к стеклу,вглядываясь в неподвижно замершего Лютого,силясь произнести хоть слово,но слова застревали в горле комом,мешая даже полноценно вдохнуть.И тут Лютый рванулся к окну,заставив Кирилла от неожиданности не то чтобы закричать,а,скорее,взвизгнуть! Парень так резко отшатнулся,что потерял равновесие и приземлился пятой точкой на неровный пол.Во все глаза он смотрел,как скользили по мутноватому от инея стеклу синюшные пальцы,и с глуховатым стуком словно испытывали преграду на прочность.Покойник елозил бородой по окну,прижимался к стеклу то лбом,то щекой и словно силился разглядеть что-то внутри жилища,дико вращая непослушными замёрзшими глазами.Этот жуткий взгляд шарил по стенам и полу,останавливался на огоньке свечи и снова скользил дальше,и Киря даже поджал ноги,силясь стать сейчас как можно меньше и незаметнее.Наконец,покойный замер.Его верхняя губа медленно поползла вверх,обнажая осколки когда-то ровных крупных зубов,окровавленную десну и синеватый разбухший язык.Словно расписанная морозом и снегом,эта жуткая маска ожила,исказившись от злобы,и кулаки мертвеца бессильно ударили по оконной раме.Звук был таким,будто по стене снаружи жахнули бревном,не меньше!Кирилл подскочил и метнулся к двери,запирая её на увесистую перекладину.Забарикадировавшись,трясясь противной мелкой дрожью,выглянул из-за угла печи,силясь разглядеть что-нибудь в окне.Но там никого не было.Так же медленно Киря на цыпочках подошел к столу,задул свечку и вернулся к окну.На улице ещё не совсем стемнело,и теперь,без внутреннего освещения,пространство снаружи просматривалось лучше.Осторожно,стараясь унять сердечный бешеный набат,парень прижался к стене и аккуратно выглянул.Никого.Чёрт,ну никого же!Господи..Это сумасшествие!Это галлюцинации,не более того.Он переутомился,не-до-спал,перенервничал,всего-то.Киря медленно сполз по стене и перевёл дыхание,сидя на корточках около окна… Прикрыл горевшие веки.Облизнул сухие губы.. Резкий скрежет разбиваемого стекла.Осколки осыпали голову,плечи.И что-то хватает из-за спины за горло.Спазм.До хруста,до боли!Кирилл через силу вырывается из обжигающе-ледяной хватки и по инерции падает лицом на пол…
…Сквозь ватный туман,через пульсирующую головную боль и жар,не открывая глаз,он слышит как будто знакомые звуки.. Но не может понять,что это.С трудом разлепляет веки,но они,как налитые свинцом,опять смыкаются.Проблески света цветными пятнами.Хочется пить.Очень хочется пить!
— Кажется,он оклемался,- голос чужой.Незнакомый.Добрый.
Что-то прохладное на губах.И влага.Глоток…Вода! Ещё глоток..ещё!
— Ну-ну,не спеши..,- успокаивает голос,и кто-то вытирает лоб холодным,мягким…
— Как он? — уже другой голос,грубее первого.
— Жить будет…Жар,бредит.Возможно воспаление лёгких,не знаю.
— Что это у него с глазами такое?
— Черт его знает…Не поверишь!Плесень.
…Закутанный во всё,что можно,как малое дитя — слабый и бездвижный- Кирилл скользил куда-то,провожая взглядом верхушки убегающих сосен.Иногда сквозь заснеженную хвою проглядывало ослепительно белое солнце,и Киря жмурился.От такой стремительной игры света и тени глаза быстро устали и он уже не открывал их,убаюкиваемый ворчливым гулом и рокотом двигателя снегохода.Шелестел под ним снег,словно шепча «спиии…спиии…»,укачивала мягкая дорога,и парень погрузился в уютное,уже безопасное забвение…
Резкий вздох,как толчок.Он открыл глаза…Белый потолок.Стена.Гул люминесцентной лампы.
Сидя в кабинете, доктор задумчиво рассматривал Кирилла. Он выяснил, что тот страдал пограничным расстройством личности и, соответственно, обладал «чёрно-белым» мышлением.
-Похоже, у Вас сложилось убеждение, что Вы плохой?
Кирилл снова не ответил.
-Поэтому Вы злитесь. Пытаетесь справиться со своей злостью, а моё не понимание не помогает Вам?.
Кирилл продолжал молчать, а Павел чувствовал, что его «переиграли».
— А вы можете представить себе: и Вы, и я сочетаем в себе плохое и хорошее? Так, может быть, не стоит это так раздувать? — пробормотал вдруг молодой человек.
Доктор посмотрел в окно. Обернувшись, он вздрогнул. На него смотрели стеклянные глаза, всклокоченная борода, жуткая ухмылка…Павел снял и протёр очки. Снова надел. Кирилл безучастно смотрел в пол. Доктор медленно направился к двери…
***соавторская работа***

Похожие истории

Похожих историй пока нет...

Комментарии:

10 комментариев на “ГРАНЬ”

Оставить комментарий