Мистические Истории

Павел И. Софинский

С началом Мировой войны 1914 года, жизнь на Ваганьковском мало изменилась, потому как убиенных защитников Родины в Москву не привозили, а хоронили, в основном, на полях сражений. В конце августа 1914 года в Новочеркасске, в больнице Общества донских врачей, открыли лазарет №1 для раненых, куда привлекли лучших медиков, и куда стали привозить раненных фронтовиков. В следствии хорошего ухода, почти все раненые выздоравливали. Умерших от ран были единицы, и они были достойно захоронены в Новочеркасске. Хотя, понятно, что такое благолепие могло быть обеспечено только в самом начале войны при малом числе раненых.

Активизировали свою деятельность доселе притихшие внешние и внутренние враги Российской Империи. А их было немало. В прифронтовых частях и штабах шныряли шпионы всех мастей. Много российских подданых немецкой национальности уже помогали или готовы были помочь Германии. Немцам принадлежали в России множество банков, промышленных и торговых организаций, многие немцы входили в руководство самых разных организаций. Они тормозили их работу, занимались спекуляцией и взвинчивали цены на продукты и промышленные товары, вызывая недовольство граждан. В тылу расплодились всякого рода агитаторы, распускавшие панические слухи и настраивающие население против власти. Но много немцев считали Россию своей новой Родиной и агрессоров не поддерживали. Отвратительно повели себя радикально настроенные революционеры всех национальностей, пытавшиеся воспользоваться моментом и расшатать законную власть помазанника Божия. Много было и продажных россиян, помогавшим немцам за деньги.
Москва, в этом плане, не была исключением.

Вот в такой обстановке, графиня Елизавета Барятинская пришла к бывшему поручику Вольдемару Уварову и рассказала ему следующее. Прогуливаясь по ночам по территории кладбища, она уже несколько раз видела, как какие-то люди в одном и том же месте, у ограды кладбища, прячут, а потом забирают небольшие сверточки. Вот и сейчас, кто то вынул сверточек из тайника и скрылся за оградой Армянского кладбища, которое расположено через дорогу от Ваганьковского. Поскольку ходит много разговоров про немецких шпионов, графиня решила посоветоваться с Вольдемаром, с которым у нее хоть и был конфликт из-за перстня, но она была осведомлена о его храбрости и порядочности. К делу, есстественно, привлекли и Василия. Посовещавщись, троица решила, что незнакомец, который в любое время уверенно скрывается за воротами армянского кладбища, служит там сторожем, и что за ним нужно установить круглосуточное наблюдение.

Трудности возникали с выполнением дневного наблюдения, но графиня согласилась отдать Вольдемару свой перстень, который позволял его владельцу в любое время переходить их мира мертвых в мир живых и обратно. Чтобы пояснить этот момент, должен сказать, что во все времена существовали и существуют люди, которые могли и могут выполнять такие переходы, узнавая прошлое и будущее любого человека и даже всего человечества. Но всегда это были избранные люди, отмеченные Светлыми или Темными Силами, обычно, за определенные заслуги. Отметиной избранности может служить знак на коже, удар молнией в человека, сообщенная ему комбинация слов, любой предмет (перстень, книга, браслет) и др. Таким знаком в виде перстня, переходящего по наследству, был отмечен предок Уваровых. Именно этот перстень с черным камнем так бездарно проиграл Вольдемар графине несколько лет назад. Причем, воспользоваться магической силой перстня графиня все равно не могла, так как не принадлежала к кругу избранных и перстень в ее руках был очередной побрякушкой.

До рассвета в засаде у тайника просидел Василий, с рассветом его заменил Вольдемар, которому было хорошо видно место с тайником и ворота Армянского кладбища. Доступ посетителей на кладбище начинался с 9.00. У ворот кладбища никого не было. Однако, где-то около девяти, к воротам с улицы подошел мужчина, ему открыли и впустили, и тут же с кладбища вышел мужчина одетый, как мастеровой. «Смена сторожей. Ночной сменился на дневного» — подумал Вольдемар и решил следовать за вышедшим. Одет был Вольдемар в свою форму поручика-артиллериста.

Покрутившись по улицам, «объект», как теперь его называл Вольдемар, зашел в трактир на улице Грузинский Камер-Коллежский Вал. Вольдемар последовал за ним, занял свободное место за столиком и заказал чай с булочкой. «Объект» заказал кое-какую еду и с аппетитом завтракал. Вскоре к его столу присоединился какой-то господин с газетой, заказал чай и перекинулся парой слов с соседом. Допив чай, он встал, оставил на столе монету и удалился, забыв газету на столе. «Объект» закончил завтрак, встал, тоже оставил монету и пошел к выходу. Пройдя несколько шагов, он остановился, на секунду задумался, вернулся к своему столу, взял со стола газету, небрежно просмотрел некоторые ее страницы и, захватив с собой, пошел к выходу, направившись к зданию Брестского вокзала, где уселся на скамью в зале ожидания, почитывая принесенную газету. Вскоре рядом с ним сел солидный господин в шубе и начал неспеша осматриваться. «Объект» встал и направился к выходу – газеты в руках у него не было, оставался ли у него сверточек с Ваганьковского, Вольдемару было неизвестно. Дело в том, что в самом начале он не рискнул сесть вблизи от «Объекта». Господин в шубе тоже встал и пошел к выходу – в руках у него была газета. Вольдемар решил, что не только эта газета, но и сверточек с кладбища находятся у «шубы», поэтому двинулся за ним, а не за сторожем.

Выйдя на улицу, «шуба» спрятал газету за пазуху. И тут произошло, чего Вольдемар совсем не ожидал – «шуба» повернулся и встретился глазами с Вольдемаром. Этого бояться все «топтуны» и только самые опытные в этот момент не тушуются, а, продолжая задумчиво смотреть «объекту» в глаза, медленно переводят взгляд левее или правее на 2-3 миллиметра, потом еще на 2-3 и, обычно, «объекту» начинает казаться, что взгляд, с самого начала, был направлен не на него, а куда-то рядом. Особенно, если между объектами значительное расстояние. А посеянные сомнения – это всегда очко в пользу любого «топтуна».

Но Вольдемар не был осведомлен в вопросах слежки, да и вообще, как и многие офицеры, терпеть не мог полицейских, но по какому-то наитию, он поступил неординарно – подошел к «шубе», отдал под козырек и вежливо спросил, как тут можно снять на недельку приличное жилье офицеру, прибывшему с фронта в командировку, и лучше бы это была комната в частном доме с приличными хозяевами, потому как ему уже до чертиков надоело сидеть в окопе и хочется домашнего уюта и тепла.

«Шуба» задумчиво оглядел Вольдемара, что-то обдумывая, потом его глазах появился некоторый интерес и он сказал, что есть такая семья, которая безусловно сочтет за честь принять у себя героя войны и окружить его всяческой заботой, и даже не возьмет за постой денег, и он, как раз, собирался ехать к ним. Наняв извозчика, они поехали по указанному адресу. Настроение у «шубы» постоянно улучшалось, он радостно и без умолку ворковал и задавал массу вопросов о положении на фронте, сам на них отвечал и задавал новые. Но в этом щебете, Вольдемар ясно уловил один вопрос, который больше всего интересовал «шубу» — зачем Вольдемар приехал с фронта в Москву. Любому понятно, что когда на фронте идут бои, то изымать из окопа младшего офицера, а не полковника или генерала, и направлять его в Москву, не будет никто без очень веской причины. И Вольдемар сказал, что ему с сослуживцем поручили принять и сопровождать в полк по железной дороге новое артиллерийское вооружение.

Домик был и вправду очень приличный: деревянный, в два этажа, небольшой и опрятный, с флигелем. Вольдемара хотели поселить в доме, в комнате на втором этаже, но он уговорил хозяев поселить его во флигеле, ибо ему по службе придется приходить-уходить и днем, и ночью, а лишний раз беспокоить хозяев он бы не хотел.
Народу в доме жило немного. Хозяин с хозяйкой, их дочь лет двадцати и прислуга, она же повариха и горничная. Дочка проявляла к Вольдемару явно повышенный интерес, что, в общем-то, было неудивительно – когда это было, что бы русский офицер был обделен женским вниманием? Частенько заглядывал в гости и вольдемаров благодетель, «шуба», назвавшийся купцом Журавлевым Петром Евстафьевичем. Вольдемар окончательно вжился в роль, по ночам пару раз приводил «сослуживца» — переодетого в военную форму Василия. Вроде все шло нормально, но наша троица, в силу полного отсутствия оперативного опыта работы со шпионами, не имела понятия, что им делать дальше. Поэтому, было решено связаться с охранным отделением и изложить им все события. Самым трудным было то, что в охранном отделении их сразу спросят, кто они такие, из какой части Вольдемар и что он делает в Москве, а откровенный ответ мог вызвать непредсказуемую реакцию. Поэтому решили опять обратиться за помощью к местному фальшивомонетчику, чтобы тот выправил Вольдемару документы, как фронтовику, находящемуся в отпуске после ранения, а Василию и Елизавете освежил их родные документы, как будто они не умирали. Но, все же, на прием в охранное отделение Вольдемар пошел один.

Его принял штаб-офицер отделения, довольно приятный, еще не старый, человек. Спокойно выслушал краткий рассказ Вольдемара о себе, внимательно рассмотрел его документы, задал несколько вопросов, но никакого своего мнения не высказал и попросил приступить к изложению сути дела. Что Вольдемар и выполнил, дополнительно сообщив, что его друзья и он очень хотят принять участие в поимке мерзавцев.

Штаб-офицер вызвал к себе другого офицера, более молодого, объяснил ему суть дела, и они приняли следующее решение. Вольдемар получит комплект чертежей пушки, от дальнейшего проектирования которой отказались в силу ее неэффективности, и фальшивый приказ о переброске 42 таких орудий с завода через Брестский вокзал на фронт в сопровождении поручика Уварова со взводом охранения. От Вольдемара требуется лишь, придя домой, спрятать комплект в таком месте, где его смогут найти хозяева дома (скорее всего, их дочь) и удостовериться, что документы ими просматривались. Для этого в правом нижнем углу страниц 3, 7, 21 и 42 оставили по волоску из шевелюры одного из сотрудников охранного отделения. Конечно, шпионы, получив чертежи, смогут у специалистов, проверить их подлинность и ценность, но на это уйдет не меньше нескольких дней, в то время как арестовать их запланировали сразу после фотографирования чертежей, а еще лучше, когда кто-то, скорее всего «шуба»-Журавлев, будет негативы чертежей выносить из дома.
Вольдемар получил казенный портфель с документами и в нетерпении отправился домой. За домом уже установили скрытое наблюдение. Перед тем как пойти к себе во флигель, поручик зашел к хозяевам, справился о здоровье, поболтал о том о сем и убедился, что все домочадцы портфель видели. Он спрятал портфель себе под матрац, затем поужинал, известил хозяев, что поедет в город развеяться и прибудет домой под утро. Так и поступил.

Ночь троица провела вместе на Ваганьковском, с нетерпеньем ожидая разворота событий. Часиков в шесть утра Вольдемар возвратился домой и сразу же полез под матрац за портфелем. Замки портфеля были исправны. В углах страниц 3, 7, 21 и 42 никаких волосков не было. Вольдемар подошел к окну, раздвинул шторы и открыл форточку – это был заранее оговоренный сигнал «Путь открыт».

Часов в девять приехал Журавлев с намерением пригласить хозяйскую дочку проехаться за покупками. Пригласил и Вольдемара. Но и она и он вежливо, под благовидными предлогами, отказались. Журавлев сделал вид, что расстроился, еще немного поболтал и удалился. На выходе из ворот, он был арестован, а в дом вошла группа жандармов для проведения обыска.

У Журавлева сразу нашли негативы с чертежей пушки и приказа. В доме нашли фотографический аппарат для получения негативов, аналогичных найденных у Журавлева, набор симпатических чернил и средств для их проявления, а также некоторые шифрованные сообщения. Всю группу подозреваемых в шпионаже увезли в охранное отделение.
На предварительных допросах выяснилось, что настоящие фамилии у всех участников были немецкие и завербованы они были еще за несколько лет до начала войны, поселились в Москве и ждали часа, когда понадобятся германской разведке. Одновременно с ними арестовали «сторожа» Армянского кладбища, который тоже оказался германским агентом. Через пару дней арестовали и германского резидента, к которому стекалась собранная Журавлевым и другими агентами информация. Все они полностью сознались в своей деятельности и, впоследствии, были осуждены на пожизненную каторгу. Журавлева – Розенкранца и резидента повесили.

Когда Вольдемар пришел к штаб-офицеру, тот очень тепло встретил его, выразил слова самой искренней благодарности ему и его друзьям за бдительность и содействие органам защиты Отечества. Потом пригласил его присесть, угостил сигарой и сказал: «Владимир Александрович! Мы всегда проверяем людей, вступающих в контакт с нашим ведомством. Мы тщательнейшим образом проверили Вас и ваших друзей на предмет подлинности документов и личности, опросили десятки ваших старых московских знакомых, предъявляли им ваши фотографии для опознания. Вы действительно те, за кого себя выдаете. Но все Вы, простите, м е р т в ы!»