Мистические Истории

автор maxlight

На часах шесть утра. Будильник истошно надрывается, сообщая мне этот неприятный факт. Я по привычке вскакиваю и уже хочу начать свой будничный утренний ритуал – небольшую зарядку, чтобы придать тонус мышцам, бритье, умывание и чашка кофе с хрустящими тостами с брынзой и колбасой. Потом вспоминаю, что все это ни к чему, и улыбаюсь в зеркало, отражающее пустую комнату.
Еще недавно все было по-другому. Я, конечно, любил поспать, но мой образ жизни вынуждал меня выезжать на работу за два часа до назначенного времени – так уж сложилось. Дальше тоже все по графику – десять остановок на трамвае до Парка победы. Во время этих утренних поездок я и находил своих «клиентов» чаще всего. Разумеется, эти «клиенты» были не по моему профессиональному профилю, ведь для галочки я трудился вахтером в древнем здании, ныне используемом как офисное. У меня было хобби, если это можно так назвать — никогда никому не прощать обид, и восстанавливать справедливость самостоятельно. Не люблю когда кто-то, считает себя лучше других, хамит и ведет себя как полная задница по отношению ко мне. Хобби это, в принципе денежное, и являлось основным источником моих доходов, так как на зарплату вахтера не купишь шикарный домашний кинотеатр, да и ремонт в ванной тоже не сделаешь, а я не привык отказывать себе в своих желаниях.

К примеру, расскажу вам последний случай своей удачной охоты за справедливостью. Было раннее летнее утро. Я стоял на остановке, в очереди на трамвай (моя остановка конечная, пассажиров много и иногда приходится выстоять немаленькую очередь из бабулек разных мастей, детишек школьников и простых работяг). Когда подошел мой черед войти в узкую трамвайную дверь, меня оттолкнул и грязно сматерился огромный кавказец, волосатый и вонючий, ни дать ни взять — горилла. Я мысленно улыбнулся, глядя на его туго набитую барсетку, прикидывая в уме примерную стоимость находящегося в ней хозяйства. В моем деле главное, это терпение и умение усыпить бдительность жертвы. Я пропустил его вперед и вошел следом, встав неподалеку от двери и держа обидчика в поле зрения. Когда была объявлена остановка «Центральный рынок» горилла засуетилась и стала пробиваться к выходу. Я вышел следом и пошел за ничего не подозревающим субъектом на расстоянии десяти шагов. Если на улице было слишком людно, чтобы предпринять активные действия, я, как правило, провожал жертву до места работы или жительства, запоминал его, а потом возвращался и ждал подходящего момента. Но в тот день мне повезло – Арменчик выбрал маршрут через неприметную улочку, купающуюся в зелени деревьев с одной стороны и обставленную гаражами с другой. Я огляделся, и, убедившись, что вокруг нет лишних свидетелей, нащупал рукой толстую свинцовую палицу, обернутую в простыню, сложенную в несколько слоев (моя домашняя заготовка). Сделаю небольшое отступление: моя бурная деятельность наверняка возбуждала интерес властей, поэтому у меня был небольшой фетиш – кепки и очки. Дома до сих пор целая коллекция, так как два этих реквизита при удачном сочетании позволяли скрыть больше половины лица, а я не был сторонником мокрухи и не жаждал, чтобы очередная жертва меня опознала.

На ходу надвинув кепку пониже, я ускорился, сократив разделявшее нас расстояние. За два шага до этой обезьяны, нанесшей мне утром серьезную обиду, я кашлянул. Ашот обернулся от неожиданности, и в этот момент получил сокрушительный удар палицей поперек своей наглой рожи. Раздавшийся хруст и сдавленный стон подтвердили, что удар нанесен удачно – нос был сломан, кровь брызнула на дорогу, а горилла грузно упала на колени, зажав лицо руками. Я оттащил этот корчащийся мешок с дерьмом за гаражи, где доделал работу уже своими любимыми «гриндерами», попутно объясняя, что все люди равны и не стоит считать себя лучше других. Меня всегда забавляло, что сильные и смелые «крутые парни» в момент экзекуции ведут себя как паршивые шакалы: начинают плакать, молить о пощаде, чем провоцируют еще большую агрессию с моей стороны. Измордовав обезьяну до потери сознания, я поднял барсетку, и остался очень доволен, найдя там около тридцати тысяч деревянных и два дорогих телефона.

Это был лишь один случай из длинного списка префектов, врачей, водителей такси и других хамоватых личностей. Я не давал спуска никому, кроме женщин и детей. Все трофеи я забирал с собой, чтобы не оставлять следов и отпечатков. Ненужное позже сжигал у алкаша-дворника в печи, который был нем как рыба, за регулярную сорокоградусную мзду. Одним словом, весь мой творческий процесс был поставлен на поток и требовал полной отдачи. Самое сладкое — это триумф справедливости: обидчик наказан, а я получал искомую сатисфакцию плюс неплохой финансовый бонус.
На днях я возвращался после работы позже, чем обычно, время было около полуночи. Путь от остановки к моему дому лежит через небольшой пустынный сквер. В дальнем конце сквера я заметил шумную компанию местных гопников. С досадой подумав о возможном неприятном разговоре, я решил дать небольшой крюк, чтобы избежать общения с безмозглыми малолетками. К сожалению, я опоздал, так как от компании отделилась одна фигура и направилась в мою сторону. Я сжал палицу в сумке, приготовившись дать отпор. Ко мне приближался молодой парень лет двадцати с лицом, не обезображенным интеллектом.

— Дядя, нам тут с пацанами на пиво не хватает, придется оказать помощь бедствующим! – без предисловий начал он.
— Извиняй парняга, у меня все на карточке. – парировал я, еще крепче сжимая свое оружие.
— Мы и мобилой не побрезгуем. – угрожающе произнес гоп преградив мне дорогу.
Я сделал шаг назад, и резким движением достав палицу, нанес ему превентивный удар в висок. Он упал как подкошенный и с лавки, как по команде сорвались еще четыре быка. Приготовившись обороняться, я развернулся в их сторону. Но «беседуя» с подошедшим ко мне гопником, я не заметил, как сзади подкрался его дружок. Вдруг мою спину сзади будто обожгло раскаленным железом, потом еще и еще раз. Я упал на колени, не в состоянии терпеть боль и последнее, что помню – это сильный удар ногой мне в челюсть после которого я провалился в глубокую отключку.
Следующее, что я увидел – палату реанимации, бригаду врачей, борющихся за жизнь остывающего тела на операционном столе, некогда называвшегося мной. Потом — ровная линия на экране аппарата, показывающего сердечную активность (три ножевых и множественные побои это вам не шутки). А дальше ничего – ни света в конце тоннеля, ни полета на небеса. Все осталось, как было, кроме того, что я потерял возможность проявлять себя физически и стал невидим для всех. Первый день я приноравливался к новым ощущениям, следил, как полиция переворачивает мою квартиру вверх дном, и как следак радуется десятку преступлений, повешенных на меня – некоторые жертвы опознали мои кепки. Что самое интересное, обстоятельствами моей смерти и поисками моих убийц сильно не заморачивались, а рабочей версией было нападение на меня хулигана, которого мне удалось убить, хотя он все же успел нанести мне три ножевых. Потом квартиру заперли и опечатали, оставив меня наедине со своими мыслями.

В первую очередь я стал выяснять каким образом, я могу проявлять себя в мире живых, ведь моя смерть была неотомщенной, если не считать того выродка, который затеял наш разговор в ту роковую ночь. Осталось пять человек, охоту на которых я собирался развернуть. При жизни я смотрел немало фильмов про разные потусторонние явления, в частности про полтергейстов. На память сразу пришел фильм «Призрак» с Патриком Суэйзи в главной роли. Как мне помнилось, главный герой научился передвигать предметы путем предельной концентрации своих эмоций в каждом действии. Пара дней напряженных тренировок принесли свои плоды — я научился толкать мелкие предметы. Каждый вечер я стал наблюдать за той лавочкой в сквере, где собиралась ненавистная мне гопота. Первую неделю было тихо, так как злачное место стали патрулировать пешие наряды ППС. Потом ужасные события стали забываться и гопники снова стали собираться на облюбованном месте.
По вечерам моим привычным занятием стало подслушивание разговоров моих убийц. Я узнал их имена: Серый, Шнырь, Голова, Пузырь и Лысый (банальнее и не придумать, но чего же ждать от людей с мозгом размером с грецкий орех). Нож в меня всадил Шнырь – самый хитрый и подлый из всех. В иерархии этого сброда, он занимал нижнюю ступень, был объектом вечных издевок и люто шестерил за Головой, который, как я понял, был главным «решалой» в этой тусовке. Именно Шнырь и стал первым в моем списке. Разговоры этого отребья были на редкость дегенеративными, и, как правило, вращались вокруг нескольких тем: путяги, телок, «яги» и старой батиной «шестерки» Пузыря. Горечь и раскаяние за совершенное убийство, отсутствовали напрочь, более того, у этих животных не было даже жалости к своему погибшему товарищу Чесноку (последний «клиент» моей палицы).

Я стал изучать, как проходит день моих будущих жертв. Распорядок дня Шныря можно уместить в одном, не очень большом предложении: к 10 в путягу, где он, с такими же нелепыми одногруппниками, нажравшись «яги» ковырялся под кабиной полуразвалившегося Камаза, потом домой пожрать, а под вечер опять пить всякую дрянь на лавке в компании таких же конченых охламонов. Наблюдая за этой гнусной личностью, я поймал себя на мысли, что избавиться от него будет проще простого. Каждый день, препод в их тракторостроительном давал «студентам» задание, а сам сваливал пялить заучиху в ее кабинете. Шнырь с друзьями в складчину закупались дешевым пойлом и устраивали вакханалии в подсобке, периодически изображая бурную деятельность под кабиной того самого Камаза. Откинутая кабина крепилась в устойчивом положении за счет металлического стержня толщиной в палец, продетого сквозь пару отверстий в раме и детали двигателя. Моих навыков по перемещению предметов было достаточно, чтобы силой вытащить стержень из креплений. Дождавшись момента, когда под кабиной оказался мой убийца, я резко протолкнул стержень внутрь и кабина почти в тонну весом обрушилась на тщедушное тело Шныря. Раздался хруст ломаемых костей и невнятный крик, секунд пять Шнырь в агонии дрыгал ногами, прежде чем испустил дух.

В этот вечер, к немалому моему удовольствию, на знакомой лавочке все обсуждения были нацелены на внезапную и безвременную кончину одного из членов быдло-тусовки. Выдвигались самые нелепые и курьезные версии. А я тем временем решил заняться другим интересным субъектом – Пузырем. На вид ему было не больше двадцати двух лет, а весом он был в добрый центнер. Он много пил и почти ничего не говорил, но если заговаривал своим низким утробным голосом, то все замолкали, чтобы выслушать его. Чувствовалось, что вся компания, включая главаря побаивается молчаливого Пузыря. Лично мне показалось, что он вообще умственно неполноценный кусок овоща, хотя это и не умаляло его вины в моих глазах. Он нигде не учился, а работал охранником в местном магазине. В жизни Пузыря было две страсти – «яга» и старый отцовский «жигуль» цвета лежалого говна. Так как он был единственным обладателем машины в своем круге общения, то все тусовочные поездки не проходили без его участия. Покумекав несколько дней над сценарием смерти Пузыря, я внезапно услышал, что мои гопнички собираются поехать на рыбалку в ближайший выходной. Решение пришло само собой. Голова и Пузырь договорились в субботу утром встретиться и поехать на ближайшее водохранилище. Я, ранним утром, до восхода солнца, исследовал старую «шестерку» на предмет слабых мест и занял в ней свое место до прихода Пузыря. В пять утра жирное тело уселось на водительское сидение и выдвинулось в сторону дома, где жил Голова. Рыбаки были позитивно настроены, и, отпуская сальные шуточки, двинулись в сторону областной трассы. Я сидел на заднем сидении и ждал удобного момента. Вот мы выехали на трассу и Пузырь развил рекордные для этой груды металлолома 80 км/ч я скользнул под машину и, схватив тросик идущий от педали тормоза, резко дернул и оторвал его, после чего занял свое место на пассажирском сидении, наблюдая за происходящим. Двигаясь на фантастической для этого пепелаца скорости в 90 км/ч, Пузырь решил перестроиться в левый ряд одновременно с движущейся впереди Ауди. Водитель аудюхи начал сбрасывать скорость перед постом, когда Пузырь постарался сделать тоже, с удивлением заметил, что педаль резко проваливается в пол. Он истошно заорал, крутанув руль влево. «Шестерка» выскочила на встречку, где, не сбавляя скорости, протаранила в лоб идущую навстречу «Газель». Салон озарил кровавый фонтан. Никто из погибших не успел вымолвить и слова.

В этот день на лавку никто не пришел, и я решил лично навестить двух оставшихся виновников моей смерти. Лысый и Серый – два закадычных друга, бывшие одноклассники. В отличие от своих тупоголовых товарищей эти двое закончили одиннадцать классов и Лысый, как я узнал из разговоров, даже собирался поступить в ВУЗ, но призывной возраст помешал. Отслужив в каком-то кинологическом батальоне за Уралом, Лысый вернулся в родной город и теперь трудился грузчиком на каком-то складе. Армия привила у него любовь к животным, и он завел себе бультерьера. Я всегда опасался этих собак, а когда понял, что псина может меня видеть и реагирует на мое присутствие, я понял, что это идеальное орудие убийства.
Серый же был самым разумным и совестливым человеком из всей компашки, и, на мой взгляд, вообще в нее не вписывался. После школы закосил от армии и сейчас был на побегушках у своего отца – провинциального предпринимателя. Он, пожалуй, был единственным, кто испытывал угрызения совести от произошедшего.

В тот день я подслушал интересный диалог двух друзей. Серый и Лысый жили в одном подъезде на разных этажах и вечерами курили на лестничной клетке.
— Голова с Пузырем тоже погибли, и как-то очень странно, — произнес Лысый, глубоко затягиваясь — Говорят, тормоза отказали.
— Я вот понять не могу как это вообще возможно, — горячился Серый – он ведь целыми днями педорил свою шаху. Сам хвалился недавно, что все системы обновил, все жидкости залил и тут – бах – и тормоза отказали… Вообще вся эта ситуация очень странная, пять смертей на районе за один месяц и все началось после того, как Шнырь этого хлыща стиланул. Ты связи не находишь, Лысый?
Лысый задумчиво выпустил дым в потолок и произнес:
— Братан, я согласен, совпадения странные, но не верю я во всю эту чертовщину. И что же по твоей логике мы следующие?
— Чем черт не шутит. Стремно мне. Плохо спать стал — кошмары снятся. И чувство такое, бля, что следит за мной кто-то, а когда оглянусь – нет никого. Нервным становлюсь. Пацанов жалко.
— Че может по пиву? А то ты прям тоски нагнал…
— Неа пойду спать, наверное, завтра на работу пораньше попросили выйти. Ты это… береги себя, будь аккуратнее.
Лысый мрачно усмехнулся.
— Давай не нагоняй! А я пойду, шлепну баночку, да и с Джеком погуляю заодно. Наберемся завтра, Сер.
Друзья разошлись, и я решил сопроводить Лысого на вечерний променад. Пес постоянно косился на меня, оскалив внушительные зубы. Я дождался, пока недоумевающий над поведением собаки Лысый, спустит пса с поводка. Теперь мой выход. Я стал дразнить собаку, до тех пор, пока она не зашлась истошным лаем, и когда она стала пытаться в прыжке ухватить меня зубами, я забежал за спину Лысому. Пес который от ярости зашелся пеной, совершил очередной прыжок в мою сторону, но промахнувшись, вцепился в ногу своего хозяина. Вкус крови окончательно сорвал крышу обезумевшему животному, и пес, который известен своей мертвой хваткой и инстинктами убийцы, трепал шею медленно умирающему Лысому. Я просто стоял в стороне, пораженный жестокостью развернувшейся картины. Когда на помощь Лысому прибежали соседские мужики, и разжали зубилом челюсти зверюги, спасать было уже не кого.

Утолив жажду мести, признаюсь честно, я совсем не горел желанием убивать Серегу, хотя в этом и виделся мне смысл моих посмертных скитаний. Но судьба распорядилась иначе. Навестив его квартиру следующим вечером, я увидал неприятную картину: убитых горем мать и отца, и целый взвод ментов. В комнате на крюке для люстры висел на ремне Серый. Рядом лежала предсмертная записка, в которой было лишь одно слово: «Прости». Узнав наутро о смерти друга, Серый окончательно слетел с катушек, заперся в комнате и не выходил. Пришедшая с работы мать и обнаружила самоубийцу.
Я рассчитывал, что после этого небеса разверзнутся и меня заберут, не знаю куда — в рай или в ад, но этого не произошло. Моим наказанием стало извечное скитание в бестелесной оболочке. Но любое существование должно иметь смысл. Так что если вы почувствуете ледяной взгляд в спину, когда делаете что-нибудь нехорошее, знайте я рядом. И я заставлю справедливость восторжествовать…