Мистические Истории

Он стоял, закрыв глаза. Его лицо, черты которого явно говорили о недюжинном интеллекте, воле и мужестве, присущих русскому человеку, отражало невозмутимое спокойствие. В голове проносились воодушевляющие мысли: «Я программист, я повелитель информации, творец сложнейших алгоритмов и структур данных! Я инженер, я математик, я строю будущее человечества!»…

Дикое зловоние заставило его открыть глаза. Оглянувшись, Программист пришёл в ужас. «Где я? Что происходит? Как я тут очутился?!» – мысленно возопил он. Мимо него сновали маленькие омерзительные человекоподобные создания, с ног до головы измазанные непонятной тёмной субстанцией. Будучи подобными неким уродливым карликам, пигмеям-мутантам, они истерично визжали в каком-то экстазе, и этот визг сливался в дикий вой, подобный тому, как если бы тысячи петухов запели в один голос, отчего Программисту стало ещё дурнее.

А вакханалия только набирала обороты. Мимо пробегала стайка смердящих выродков. Программист ловким ударом ноги повалил их на пол и гневно вопросил: «Кто вы? Что происходит?!». Принуждённые к ответу, они сказали: «Мы? Те же, кто и ты! Мы кодеры-прогеры. Так что черпай говно и обмазывайся, как все!».

Прежде чем кодеры сумели выскользнуть из-под сапога, Программист успел разглядеть на оголённых ягодицах странные татуировки, как он вскоре догадался, означавшие не то масть прогера, не то его степень зашквара.

Получив напоследок смачный подсрачник, самый наглый из стайки обосрался в полёте, ударился головой об стену и, потеряв сознание, упал на грязный пол. Увидев беспомощное состояние сородича, подбежало несколько кодеров из другого угла помещения и принялось сношать его самыми разнообразными способами. Программист понял, что местная фауна весьма неоднородна, что подтверждалось и особенностями поведения, и внешним видом.

Самые агрессивные и дерзкие, к которым относился и пострадавший кодерок, кучковалась вокруг огромного чана с дерьмом, под которым тлели угли. Поочерёдно уродцы подбегали и испражнялись в него. Когда говно начало закипать, вся кодла схватила миски и дружно принялась начёрпывать свою порцию. Затем, словно по команде, шайка стала жадно хлебать свой обед. Однако когда миски оказались наполовину пусты, они стали опрокидывать их себе на голову и тщательно размазывать говно, сперва по лицу, а потом и по всему телу, не пропуская ни одного кусочка.

Но, несмотря на показную наглость и дерзость, этот контингент кодеров был далеко не в почёте у остальных мастей. Их периодически избивали, насиловали, испражнялись им в рот… Впрочем, они и не сопротивлялись, всем своим видом давая понять, что им это нравится. Называли их почему-то веб-макаками.

У большинства из них на ягодицах были аккуратно выведены буквы «PHP» (расшифровывавшееся как «Passive Homosexual Person» – русский язык они не переносили), начиная с левой, причём так, что навершие правой буквы «P» располагалось точно вокруг ануса, а вертикальная линия выполнена в форме эрегированного члена, как бы устремлённого в обозначенное отверстие. На правой ягодице зачастую мелькали надписи, типа «JavaScript», «SQL», «CSS», «HTML» и т. п. Впрочем, многие из них стыдливо замазывали своё клеймо дерьмом.

Неподалёку от них тусовались внешне ничем от них не отличавшиеся кодерки, у которых, однако, у порта ввода-вывода красовались обозначения «Python» или «Ruby» (с анусом, обрамлённым буквами «o» и «y» соответственно). Их было меньше, но вкусы у них несколько отличались от основной массы макак. Так, они употребляли исключительно жидкий процеженный понос в холодном виде. По причине недостатка такового они зачастую атаковали своих «коллег», но, ввиду многочисленности последних, периодически оказывались в чане с кипящим дерьмом.

Пытаясь укрыться от зловония, исходившего из этого угла, изумлённый Программист направился в центр барака, которым оказалось это жуткое место. Там паслось самое многочисленное стадо грязных ублюдков. На левой ягодице они рисовали символ «C» (от «Cock»), причём «рога» этой буквы венчали налитые кровью залупы, устремлённые в область анального отверстия. На правой же, в зависимости от предпочтений и статуса, могли изображаться два плюса, обозначающие согласие носителя оказывать как анальные, так и оральные услуги за порцию вонючей похлёбки, ещё чаще изображалась решётка, таким образом носитель заявлял, что этот барак – его дом родной, а могло и вообще ничего не рисоваться.

Это была серая, ничем особо не примечательная масса. За одним исключением: они предпочитали разводить говно мочой и блевотой. Особенно у них ценился раствор поноса с живыми глистами и закусью из сушёных фекалий. Гурманы слизывали глистов прямо с членов своих сородичей, иногда подолгу пережёвывая, желая уловить тонкий вкус.

В эту компанию затесались и особи с клеймом «Java» (образовано от «Jackass’ vagina» – вероятно потому, что их неотягощённые интеллектом лица напоминали половой орган кавказской ослицы). Они были столь же многочисленны, но научились ещё и получать экстракт урины, которым смазывали тело. Эти практиковали уринотерапию в виде «естественной клизмы» во время совокупления, но, кроме прочего, ещё ценили и сперму, которую добавляли для вкуса в каждое блюдо и обмазывались ею, а также протухшую смегму – чем дольше не применялся и не мылся член, тем больше ценился его обладатель в качестве партнёра. Глистов и опарышей употребляли только в варёном виде, но в больших количествах, поскольку считали, что это положительно влияет на вкус выделений. Некоторые даже практиковали внутривенное употребление урины.

И те, и другие значительную часть времени уделяли совокуплению друг с другом. Групповые оргии не прекращались тут ни на минуту, и чем больше членов принимало тело нибелунга, тем солиднее он смотрелся в глазах «коллег».

В других же, затемнённых углах барака обитали менее примечательные и склонные к кучкованию особи. Особым уважением они не пользовались, их образ жизни считался извращением и вызывал отвращение даже у основной массы местных обитателей.

Разъярённый Программист, видя, где он очутился, но ещё не до конца осознав, как, схватил первого попавшегося пигмея за ноги и одним ударом оным по чану с дерьмом опрокинул его, так что его содержимое залило пространство под шконками. Раздался жалобный визг. Один за другим из-под шконарей стали выползать какие-то жалкие зашуганные существа, чья наружность указывала на практически полную дисфункцию мозга. «Студенты!» – задорно воскликнуло стадо аборигенов и кинулось неистово сношать несчастных всеми мыслимыми и немыслимыми методами.

Стало понятно, почему они боялись показываться на свет. Это были личинки маленьких выродков, которые четыре года должны были анально обслуживать своих старших собратьев. Чем шире в итоге оказывался анус студента, тем выше становился его статус. За попытку обосраться, обмазаться или хлебнуть говна их жестоко наказывали, поскольку старшие, по всей видимости, безосновательно, считали, что вкусовые качества дерьма личинок никуда не годятся, а обмазываться они не умеют. Вместо этого им дозволялось дрочить друг у друга и слизывать кончу.

После четырёх лет истязаний проводился обряд инициации. Студента насиловали всем бараком и заставляли жрать дерьмо, пока тот не обрыгается. После процесс повторялся и повторялся, и так до потери сознания. После этого новоиспечённому аборигену ставили клеймо чуть выше ягодиц в виде двуглавого петуха в неправильном шестиугольнике и допускали до ритуалов в зависимости от масти.

Так бы несчастные студенты и остались лежать посреди всего этого петушиного блудодейства, будучи затраханными до смерти, если бы на озверевшее стадо не набросились уродливые свиноподобные тела с кнутами и дубинами в виде фаллосов. Их грязная, покрытая гнойной слизью кожа, свисала с их омерзительных рыл, изо рта капала жёлто-зелёная слюна, а руки были испачканы кровью и говном. Форма их черепов говорила о серьёзных нарушениях в строении мозга, а очертания рож указывали и на другие генетические аномалии. Эти дефекты мироздания, которых, как было ясно из раздававшихся воплей, называли манагерами, вмиг раскидали быдлокодеров и вновь исчезли в тени, напоследок засунув самым активным дубинки в анусы.

Всё своё время они проводили, подрачивая на происходящий процесс, временами отрываясь на карательные анальные процедуры в отношении быдлокодеров и друг друга, поскольку иерархия имелась и у них – так, заправляли ими так называемые «короли всех мастей». Кроме истязания ничтожных и беспомощных ублюдков в силу полного отсутствия интеллекта они были абсолютно ни к чему не способны, поэтому, завидев в стороне Программиста, боязливо обошли его стороной.

Быдлокодерам, однако, такого благоразумия не хватило. Обвинив в своих напастях Программиста, они стали окружать его со всех сторон, оскалив свои рыла в какой-то иррациональной звериной злобе. Замкнув кольцо, они стали приступать к нему всё быстрее. Ещё мгновение, и участь Программиста предрешена…

Поняв всю безысходность ситуации, опечаленный Программист сунул руку за пазуху. Поборов сомнения, он достал оттуда небольшой тёмно-серый предмет. Этот предмет имел форму наподобие сплющенного параллелепипеда, на передней грани которого можно было различить какие-то кнопки с надписями, а в верхней её части – своеобразное сине-зелёное окошко-экран. Под экраном можно было различить строку: «ЭЛЕКТРОНИКА МК 61».

Щелчок. Вспышка. Режущая глаза белая пелена… Оглушительное щемящее безмолвие…

Тушки оказавшихся в непосредственной близости к Программисту кодеров с отвратительным свистом рассеялись зловонным туманом. У стоявших чуть поодаль полопались глаза и из ушей начали вытекать остатки мозгов. Сине-зелёные лучи, исходящие от ужасной машины, пронзали их насквозь, заставляя закипать их внутренности. Ещё мгновение – и они начали взрываться, словно надутые пластиковые пакеты с дерьмом, растекаясь грязной лужей по полу. У находившихся за ними стала сползать кожа и изо всех естественных отверстий потекла кровь вперемешку с испражнениями, после чего они стали изрыгать свои внутренности.

Бедные студенты обдристались кровавым поносом и ещё глубже зарылись под шконками, сжавшись в одну измазанную им кучу. Ещё через миг только жуткий смрад и зловонная жижа на полу и стенах напоминала о том, что здесь творилось. И лишь прилипшие к стенам потроха, изредка падавшие в огромную лужу, нарушали умиротворяющую тишину…

Ударной волной выбило дверь барака, и яркий солнечный свет, едва пробиваясь сквозь удушливый смрад, указывал путь к свободе. Поразившись тем, как эти когда-то, в прошлых поколениях, люди смогли настолько деградировать и опуститься, превратиться в расу вырожденцев, Программист пошёл прочь из этого омерзительного места.